Начальник УСК по Гомельской области Максим Спринцин в этой должности не так давно – с апреля нынешнего года. Свое первое интервью в новом качестве он дал журналисту именно «Гомельскай праўды».

Красные флажки

– Начнем с традиционного вопроса о криминогенной обстановке. Как обстоят дела в нашем регионе? На что важно обратить внимание?

– По всей республике отмечается тенденция к снижению уровня преступности, и Гомельская область не исключение – за семь месяцев этого года минусуем почти на 12% по сравнению с тем же периодом 2023-го. Сдержанный оптимизм вызывает уменьшение числа особо тяжких преступлений, в частности убийств, тяжких телесных повреждений. Сократилось и количество противоправных действий, совершенных в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Считаю это результатом целенаправленной профилактической работы, которую проводят органы внутренних дел, весь правоохранительный блок, власти.

– В разрезе преступности по-прежнему лидируют кражи?

– Да, это 21% в общем «пироге». Затем идут мошенничества, наркооборот. К сожалению, есть рост преступлений против половой свободы и неприкосновенности. Они стали занимать большой удельный вес. И хищения путем модификации компьютерной информации – таково веяние времени, век цифровизации.

– Что вызывает у вас особое беспокойство?

– Честно говоря, любое преступление настораживает и требует внимания следователя. По каждому мы обязаны защитить права и законные интересы граждан. Ну а приоритет отдаем более тяжким. У нас есть свои красные флажки: это убийства, экстремизм, незаконный оборот наркотиков и коррупция. Усилия следователей и взаимодействующих служб в первую очередь обращены на их выявление и привлечение виновных к ответственности.

– Какие уголовные дела находятся на вашем личном контроле? И что на практике означает понятие «личный контроль»?

– Система построена так, что я в круглосуточном режиме знаю обо всех происшествиях, которые регистрируются на территории области. На контроль ставлю расследования особо тяжких преступлений и тех, что вызвали большой общественный резонанс. Это означает, что мне регулярно докладывают, какие предпринимаются действия, как следователи взаимодействуют с органами дознания и другими правоохранителями. Я всегда, прежде всего, хочу слышать, какие есть проблемы, ведь моя задача – организовать работу так, чтобы она была эффективной и качественной. 

Как пример, приведу расследование недавнего двойного убийства в Мозырском районе. Тела возрастной семейной пары были обнаружены в их обгоревшем доме. Осмотр сразу показал, что смерть пенсионеров носит криминальный характер, а поджог – попытка замести следы. И пока уголовное дело не было раскрыто, а на это понадобилось чуть больше суток, в УСК никто не спал, и я в том числе. В результате был установлен и задержан 35-летний местный житель. Он дал признательные показания. Рассказал следователям, что в конце февраля одолжил у соседки 3000 российских рублей и обещал вернуть в течение трех дней, однако не смог, поскольку нигде не работал. Постоянные напоминания его злили. Во время конфликта обвиняемый избил пенсионеров металлическим совком, и когда они перестали подавать признаки жизни, похитил все деньги из дома, поджег его и ушел. Учитывая общественную значимость этого уголовного дела, мы передали его в главное следственное управление СК.

Наркоманы и «фейкбосс»

– Периодически звучат мнения, что нужно снижать ответственность по «наркотическим» статьям. Поскольку сроки большие, а попадаются в основном молодые люди, и они рискуют лучшую часть жизни провести в колонии. Мне на это хочется сказать: так пусть не нарушают закон. А вы как думаете?

– Полностью с вами согласен. Нам есть с чем сравнивать. Да, белорусское законодательство в этой части не либеральное, но оно намного мягче, чем в тех странах, где за распространение наркотиков предусмотрена смертная казнь. Мы видим, что по сравнению с 2000-ми ситуация в сфере наркооборота значительно улучшилась. В том числе благодаря ужесточению ответственности. Помню, в Гомеле в районе Центрального рынка прямо через окошки передавали маковые бубки. Сейчас такого нет. Но вовлечение подростков в наркооборот по-прежнему беспокоит. Методы трансформировались, теперь для этих целей используется интернет, однако суть та же. Желание легких денег накладывается на юношеский максимализм и получается уголовная статья. И да, такой подросток надолго выбывает из общественной жизни, а после мест лишения свободы его трудно откорректировать. Поэтому для организаторов подобных преступных сообществ я бы вводил еще более жесткую ответственность. Они ломают жизни других людей. Потом, когда юного «героя» арестовывает прокурор или его приводят на допрос к следователю, весь флёр романтики с него сразу слетает, и на стуле сидит обычный несчастный ребенок.

– Каков типичный портрет наркодельца?

– По гендеру я бы не стал разделять – в уголовных делах фигурируют как мужчины, так и женщины. Возраст – чаще всего от 20 до 40 лет. В основном это безработные и не учащиеся. Примерно 15% – сами наркозависимы, почти 16% – ранее имели судимость.

– Некоторое время назад были случаи, когда телефонные мошенники выманивали у пенсионеров немалые деньги, да еще поручали поджечь автомобили. Какие уловки используют злоумышленники теперь?

– Сейчас в ходу новая схема – так называемый «фейкбосс». В телеграм-каналах создаются группы, участникам которых звонит их руководитель. Номер тот же, голос похож – его речь синтезирована с помощью современных технологий. «Босс» озвучивает подчиненному такую легенду: «Ко мне обратились правоохранители, говорят, у вас деньги с карточки пропадают или вы переводите их на Украину. Разберитесь, вам сейчас позвонят». Дальше понятно, что будет.

– Какой совет дадите людям, чтобы уберечь их от обмана?

– Все нужно перепроверять.

– Да как перепроверять, если даже номер тот же, что у реального руководителя?

– Номер да. А голос похож, но не полностью идентичен. Если быть внимательным, можно уловить разницу. Обычно злоумышленники рассчитывают на то, что жертва испугается, занервничает – тогда их трюк сработает.

– Многие считают, что мошенники используют гипноз.

– Не думаю. Скорее здесь другой момент. Эти люди хорошо обучены основам общения и психологии – они знают, как воздействовать на жертву.

Схема в никуда

– Кажется, что стало больше случаев сексуального насилия над детьми. Раньше эта тема замалчивалась или на самом деле количество педофилов выросло?

– В юриспруденции есть понятие «латентности» – это когда пострадавшие по разным причинам не хотят рассказывать о случившемся. Тем более дети – очень уязвимая категория потерпевших. Им сложно открыться в том, что с ними происходило. Особенно если это делали родственники или люди, которых они обоснованно считали близкими. Разговорить ребенка – целое искусство. Но я вас уверяю, что педофилов не стало больше, просто мы начали активнее заниматься этой проблемой и раскрывать больше преступлений. Сама система изменилась по сравнению с тем, что было 20–30 лет назад. Педагоги, психологи, медицинские работники ориентированы на то, чтобы выявлять такие случаи и при малейших подозрениях, что ребенок подвергся сексуальному насилию, сообщать в милицию.

– Считаю, что наказание для насильников должно быть более суровым. Сколько примеров, когда они выходят из тюрьмы и продолжают совершать те же преступления.

– Да, такие факты действительно есть. В моей следственной практике был случай, когда мужчина отсидел срок за изнасилование, вышел на свободу, а потом мы ему доказали 28 новых эпизодов. У этих людей с психикой не все в порядке, они реально опасны для общества.

– Как вы оцениваете ситуацию с коррупцией в нашем регионе? Есть ли резонансные дела?

– За семь месяцев нынешнего года на Гомельщине зарегистрировано 65 уголовных дел коррупционной направленности, что совсем немного. Когда-то у нас их было и по 200–300 в год. Больным вопросом остается сельское хозяйство. Там серьезная проблема – это приписки, искажение показателей.

Вопиющий пример был в Лельчицах, где бывшее руководство района вовлекло всех глав сельхозпредприятий в создание дутых цифр, фактически сделав их участниками преступления. Еще, видно, не все поняли, что такие схемы ведут в никуда. Да, на бумаге можно нарисовать что угодно, но сельскохозяйственные предприятия не станут от этого жить лучше, а приписки обязательно выявятся.

Просто ходил, просто строчил

– Продолжают ли следователи работать с делами протестной направленности еще 2020 года?

– В тех местах, где проходили массовые беспорядки, скажем, в Гомеле и Жлобине, эта работа ведется, причем на системной основе. Мы продолжаем активно устанавливать участников незаконных акций. Некоторые сильно удивляются, когда их находят и привлекают к ответственности спустя четыре года.

– Почему? Их же Президент предупреждал, что до всех дойдут и определят вину каждого.

– Действительно важно пресекать действия, направленные на подрыв государственных устоев. В правоохранительных органах созданы специальные подразделения, которые занимаются раскрытием подобных преступлений. Они весьма эффективно работают. И не только по тематике 2020 года. Сейчас на первый план вышли оскорбления в интернете, в основном в соцсетях и мессенджерах. После начала СВО пошли негативные комментарии против российских военнослужащих. Их строчат как молодые люди, так и пенсионеры. Спецслужбы иностранных государств вбрасывают в Сеть нужную им повестку, а наши покупаются. Причем некоторые белорусские граждане даже не осознают, что совершают уголовное преступление. Говорят: «Так я же просто комментарий написал». Однако высказывания, дискредитирующие ту или иную нацию, зачастую содержат признаки разжигания межнациональной вражды или розни, за что предусмотрена серьезная ответственность. 

Также я бы обратил внимание людей на экстремистские телеграм-каналы. Их список довольно внушительный, не каждый пользователь полностью прочитает. Вместе с тем подписка на такие каналы – это административное правонарушение, а оставление комментариев – уже зачастую уголовное. Поэтому советую гражданам не рисковать и подписываться только на государственные информационные ресурсы.

Главное, чтобы дали уголовное дело

– Конечно, я не могу не спросить о вашем профессиональном пути. Вы же выходец из прокуратуры, верно?

– Да, но я в прокуратуре 10 лет отработал именно следователем. Если человек по-настоящему увлечен этой работой, он уже не сможет от нее отказаться. К пятому курсу юрфака я точно понимал, что хочу или в уголовный розыск, или в следователи. Ничто другое меня не интересовало. Но всегда ведь важно попробовать себя, посмотреть на систему изнутри и понять, будешь ты там востребован, справишься или нет. У меня была очень хорошая практика: наставники, видя мою заинтересованность, постарались максимально за эти 2–3 недели чему-то научить, показать, рассказать. В итоге в уголовный розыск я, к сожалению или к счастью, не попал. Зато стал следователем прокуратуры Буда-Кошелевского района.

– Расстроились, когда вам, парню из Гомеля, пришлось ехать в маленький райцентр?

– Вообще нет. Как только дошел от вокзала до прокуратуры, а там пять минут пешком, познакомился с прокурором района и коллективом, то понял, что оказался там, где нужно. Да и мне было абсолютно все равно куда ехать – главное, чтобы дали уголовное дело и возможность работать. И Буда-Кошелево считаю своей второй родиной. Хотя там не родился, но прошел становление как профессионал. Остались самые теплые воспоминания.

– А в чем, по-вашему, удовольствие от следственной работы?

– Ты – это такое маленькое звено справедливости. Помогаешь людям, восстанавливаешь их права и законные интересы, находишь преступников. В общем, борешься со злом. Что, мне кажется, по-настоящему важно. Но если человек не чувствует в этом своего призвания, то работать ему будет очень тяжело. Потому что предстоят бессонные ночи, придется сталкиваться с различными эмоциями и далеко не всегда оптимистичными, видеть трупы, кровь, грязь – в том числе в человеческих отношениях.

– Бессонные ночи – это же образное выражение?

– Рабочий день у нас совсем не обязательно заканчивается в 18.00. Иногда люди задерживаются на всю ночь и дольше.

– Это их инициатива или вы им говорите: «Так, сегодня домой не пойдете»?

– По-разному бывает. Но чаще всего это личное решение следователя. Люди с пониманием относятся к таким вещам и не считают их каким-то подвигом. Никто потом не ходит и не кричит, что работал всю ночь. Все знают, что если нужно выполнить задачу, то придется потратить время: личное, праздничное, в ущерб семье – неважно. К слову, по уголовному делу, его наполнению и оформлению, всегда видно, насколько следователь профессионален, эрудирован, скрупулезен и чистоплотен.

– В ущерб семье? Интересно, как к этому относятся домочадцы.

– У меня жена тоже работает в следствии. Она хорошо представляет, с чем связана моя служба, поэтому никакого недопонимания нет.

И в выходной на работе

– Еще недавно вы были заместителем начальника УСК по Гомельской области, теперь стали начальником. Как ощущения?

– Разница очевидна: или ты отвечаешь за одно направление, или за всё управление в целом. Это накладывает определенный отпечаток – появляются дополнительные обязанности, увеличивается психологическая нагрузка. На самом деле быть руководителем гораздо тяжелее, чем просто курировать какой-то сектор. Но в целом мне нравится любая работа, связанная со следствием. А начальник УСК – это в первую очередь тот же следователь.

– Я уже поняла, что с выходными у вас сложно. И все же: как отдыхаете? Что любите? Чем увлекаетесь?

– Вы правы. Как правило, один из двух выходных я провожу на работе. Это уже привычка – иначе чувствую себя некомфортно. Мне нужно прийти, изучить сводку, позвонить в районы, узнать, как там дела. А отдыхаю на даче. Жена подвигла меня туда ездить, и постепенно я втянулся. Теперь не представляю, как можно жить без этого клочка земли. Выращиваем немного овощей, есть небольшая теплица. Это приносит огромное удовольствие. Кроме того, хожу в тренажерный зал, иногда в бассейн. Есть хоккейная команда, в которой играют два моих заместителя, и я собираюсь к ней присоединиться.

– Умеете играть?

– Нет, буду учиться с нуля. Ничего страшного. Мои замы тоже раньше не умели.

– А как насчет рыбалки?

– Пока нет, хотя уже, наверное, близок.

– Это как?

– Нужно сделать еще один шажок и выделить время, чтобы начать.

– Забавно получается. Вы говорите, что никогда не играли в хоккей, но подумываете присоединиться к команде. Не особо интересуетесь рыбалкой, но еще шажок и начнете сидеть с удочкой.

– Нельзя же постоянно жить в одном и том же, нужно развиваться. У меня много друзей, увлеченных рыбалкой. Не раз наблюдал за ними и даже сам пробовал. Минус в том, что на рыбалку нужно много времени. Кстати, еще об увлечениях – я люблю историю. В отпуске впервые побывал в Санкт-Петербурге, а за неделю до поездки проштудировал книги об этом городе.

– Так вам и экскурсовод не понадобился?

– Без экскурсовода там невозможно: каждое здание – это история. За четыре дня получил столько впечатлений! Честно скажу, такого удовольствия давно не испытывал.

____________________________________________________________________________